KOREA FOUNDATION

Стратегическое хеджирование Узбекистана как

промежуточная в геополитическом отношении страна и его значение

Канг Бонг Ку (Университет Ханьянг)

Узбекистан, расположенный в центре Центральной Азии, имеет самое большое население в регионе количеством около 33 миллионов человек. Однако, если рассматривать жесткую силу, такую как экономическая и военная мощь, нужно отметить, что она принадлежит группе небольших стран. Географически Узбекистан близок к России и Китаю, но с точки зрения оказания влияния Узбекистан является промежуточной в геополитическом отношении страной, где также действует влияние Турции и западных стран, таких как США и ЕС. В период власти Ислама Каримова, который правил «железной рукой» около четверти века и возглавил формирование современного государства и народа Узбекистана, главной целью страны была «суверенная» независимость и стабильность, а во внешней политике неизменно продолжался курс на «оборонительную опору на собственные силы». Конечно, такой путь тесно связан со стратегическим выбором узбекского руководства, а также с его положением геополитически промежуточной страны, оказавшейся в ситуации, в которой различные державы, такие как Россия, США и Китай, борются за влияние в регионе. Подход администрации Каримова к великим державам, с учетом внешнеполитического курса самообеспечения, при котором подчеркиваются защита национального суверенитета, безопасность и стабильность страны, основывался в основном на стратегическом хеджировании.

Стратегическое хеджирование, внедренное малыми и средними странами в эпоху после холодной войны, представляет собой внешнюю стратегию, направленную на снижение рисков путем избегания негативных последствий однолинейных союзов и политических предпочтений в отношениях с великими державами при отсутствии прямой угрозы. В основном это делается с помощью политических стратегий, которые диверсифицируют активы и возможности, склонности отдавать противоречивые политические предпочтения и подачу неоднозначных сигналов об альянсе. Стратегическое хеджирование, которое используют многие малые и средние страны в международном сообществе 21 века, продвигалось в различных формах в зависимости от обстоятельств каждой страны. Согласно общей логике, которая пронизывает все это разнообразие, хеджирование, проводимое промежуточными в геополитическом отношении государствами - это прежде всего реакция на снижение неопределенности и рисков обстоятельств и часть усилий по осуществлению «стратегических обменных операций» малых и средних стран, которые хотят сохранить выгоды экономических и дипломатических отношений, максимально не ставя под угрозу основные интересы национальной безопасности при сотрудничестве с великими державами.

Хеджирование рисков при проведении курса самообеспечения правительства Каримова для конкурирующих друг с другом держав, таких как Россия и США (и ЕС), делится на три периода: период ограниченного союза с Россией (1991 ~ 1998), и период союза с США (1999 г. ~ 2003 г.), а затем период укрепления и сохранения связей с Россией (2004 ~ 2016 гг.). Такая категоризация периодов означала лишь то, что Узбекистан «относительно» укрепил уровень союзов с определенными великими державами, но на протяжении всех трех периодов правительство Ташкента последовательно реализовывало стратегию хеджирования в отношениях со всеми крупными державами. Узбекистан неоднократно присоединялся к «Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ)», возглавляемой Россией и выходил из неё (выход в 1999 году, возвращение в ОДКБ в 2006 году и повторный выход в 2012 году). В частности, заявление Узбекистана о выходе из ОДКБ (28 июня 2012 г.) было сделано менее, чем через месяц после принятия «Декларации о расширении стратегического партнерства (4 июня)» с Россией, что является эмпирическим признаком хеджирования – типичные «противоречивые политические предпочтения» и «неоднозначные сигналы альянса». С другой стороны, Узбекистан присоединился и вышел из ГУАМ, который частично находился под влиянием США, и внезапно приостановил свое членство в Евразийском экономическом сообществе (ЕврАзЭС) в 2008 году, когда Узбекистан ускоренными темпами демонстрировал намерение укрепить связи с Россией, что вызвало недоумение у московской власти.

Как видно из приведенного выше разделения на периоды, за исключением короткого периода, когда Узбекистан пытался сформировать союзы с США, в Узбекистане поддерживался долгосрочный союз с Россией, которая имела сильные рычаги влияния на Центральную Азию в качестве колониальной родины в Советской Империи. Однако несмотря на то, что союз Узбекистана с Россией сохраняется в течение долгого времени, эта тенденция также была частью направленного на сохранение собственной независимости стратегического хеджирования рисков ташкентской власти, и политические союзы с США также продолжались, хотя и в ограниченном масштабе. Этот момент нельзя упускать из вид и, естественно, эта тенденция касается и союза Узбекистана с США. Усилия Узбекистана по диверсификации дипломатии в отношении Соединенных Штатов (европейско-атлантический мир в общем), были попыткой не избежать российского влияния, а, скорее, диверсифицировать линию сотрудничества с крупной державой с весьма сильным присутствием в России. Эта попытка, которая не дала ожидаемых результатов, проистекала из соображений стратегического хеджирования для смягчения таких рисков, как возможность сокращения независимости и ограничения возможности безопасности и экономических выгод, вызванных односторонним союзом с Россией. Следовательно, это далеко не антироссийские настроения или попытка сбалансирования сил против России. В любом случае хеджирование Ташкента для многостороннего снижения рисков и его управления не зависело от взаимных союзнических уз или фракционной логики. Таким образом, стратегическое хеджирование как способ опоры на собственные силы в эпоху Каримова и его практику на любом этапе трудно рассматривать как пророссийскую антизападную линию политики или антироссийскую прозападную линию политики.

Наследие периода Каримова, выдержавшее испытание временем, передается правительству Мирзиёева. Отличие от прошлого заключается в том, что после 2010-х годов, особенно после начала реализации проекта «Один пояс, один путь», ключевым игроком, которого следует учитывать в первую очередь при хеджировании Ташкента в отношениях с великими державами, стал Китай. В изменившейся международной среде, такой как восхождение Китая в качестве G2, смещение оси глобального могущества и новый международный вектор, влияющий на центральноазиатский регион, конкуренция между Россией и Китаем (который занял место, ранее принадлежавшее США) развивается в неисключительной форме. В течение последних пяти лет правительству Мирзиёева удавалось поддерживать как с Китаем, так и с Россией прагматические отношения, в которых от обоих партнеров поступали выгоды в области экономики и в сфере безопасности, неисключительным образом отправляя неоднозначные сигналы о партнерстве этим двум крупным державам. Двусторонние отношения между Узбекистаном, Россией и Узбекистаном, Китаем пока не вызвали каких-либо серьезных конфликтов, потому что совпадение экономических интересов и сфера конкуренции незначительны. Это один из признаков успешного стратегического хеджирования.

Ташкент считает, что хеджирование между Китаем и Россией необходимо, чтобы не допустить военного и стратегического подчинения какой-либо крупной державе, и при этом управлять рисками в сферах экономики и безопасности и сохранить соответствующий уровень автономии. Пока Узбекистан сохраняет свою традиционную стратегию хеджирования, направленную на диверсификацию возможностей и рисков, не склоняясь ни к одной из сторон между Россией и Китаем, им обоим трудно развить исключительную конкуренцию за влияние в Узбекистане. Поскольку такая исключительность рассчитана на гегемонистское господство над Узбекистаном, Ташкент ни в коем случае этого не допустит. Узбекистан продолжал и укреплял свою независимую внешнеполитическую линию более 30 лет, признавая, что ни одна страна не может заставить Ташкент уступить путем угроз или принуждения. Примечательно, что до сих пор Пекин не предпринимал активных попыток военного или политического союза в двусторонних отношениях с Узбекистаном (с учетом традиционного положения России в основном в Центральной Азии). Кроме того, даже если Китай предпримет такую попытку, ташкентские власти, которые ценят сохранение автономии в отношениях с великими державами, не будет терпеть такую попытку, и в настоящее время маловероятно, что в Узбекистане разгорится конфликтное соперничество за влияние между Россией и Китаем.

За последние 30 лет стратегическое хеджирование Узбекистана в целом оценивалось успешно с точки зрения целей сохранения национального суверенитета, стабильности и внешней независимости. Такие достижения могут быть связаны с дипломатическим потенциалом Узбекистана для реализации стратегии хеджирования, но, прежде всего, с отсутствием угрозы безопасности со стороны противника, минимизацией уязвимости в зависимости от внешних экономических переменных, устойчивостью к внешним шокам и национальным консенсусом в отношении курса «оборонительная опора на собственные силы». В Корее очень мало благоприятных условий для хеджирования, которыми пользуется Ташкент.

Чтобы восстановить свою собственную цепочку поставок в условиях растущей конкуренции за промышленное, научное и технологическое превосходство между США и Китаем, Вашингтон оказывает давление на Южную Корею, чтобы она присоединилась к объединенному фронту для сдерживания Китая по контролю за поставками ИКТ-технологий и промежуточных товаров и коалиции для реализации Индо-Тихоокеанской стратегии «QUAD +». Южная Корея находится в такой ситуации, когда неуместны и безоговорочное принятие предложений США  (из-за возможности чрезмерных уступок и ущерба автономии в обмен на безопасность и финансовые выгоды) и явное сбалансирование сил против Китая (из-за сложности отказа от выгод экономического партнерства с Китаем). Южной Корее сложно осуществлять стратегическое хеджирование, которое обычно используется геополитически промежуточными странами, в среде, где Северная Корея представляет собой угрозу, а собственная безопасность зависит от Соединенных Штатов. В рамках альянса между Республикой Корея и США корейскому правительству было непросто сохранять двусмысленность в отношении запроса США об участии в санкциях Huawei. Как уже было замечено в случае развертывания THAAD в Корее, Южной Корее будет сложнее продолжать в течение длительного периода времени поддерживать неопределенность в отношении степени общих интересов безопасности (предполагающихся общими) между двумя странами на основе духа союзничества в фронте США по сдерживанию Китая. Однако в какой-то момент нарастания конкуренции между США и Китаем (из-за принуждения к выбору альтернативы) стоять на передовой линии фронта между США, Японией и Кореей, созданного для сдерживания Китая и направлять копье в сторону КНР также не соответствует национальным интересам. Это момент, когда подчеркивается необходимость «активного» хеджирования для подготовки к какой-то точке в будущем, когда может развернуться худший гипотетический сценарий конфронтации между США и Китаем.

В отличие от обычного «пассивного» хеджирования промежуточных стран, где нет угрозы безопасности, хеджирование Кореи должно быть «активным». Корейскому правительству необходимо использовать «силу взаимоотношений», которая возникает в результате установления отношений с другими странами. Связующим звеном в формировании отношений является «дипломатия мира» или «дипломатия мостов». Суть дипломатии мира заключается в том, что Корея берет на себя роль посредника примирения и создателя международных общественных благ под знаменем инклюзивной идентичности и в придерживании нейтральных ценностей мира и совместного процветания в своей внешней политике.[1] Для геополитически промежуточных стран проведение нейтральной мирной дипломатии, основанной на инклюзивной идентичности и дипломатической независимости, которая не исключает наличия какой-либо крупной державы, от которой Южная Корея получает выгоды в секторах безопасности и экономики, является частью «стратегического хеджирования». В частности, следует подчеркнуть, что это стратегическое хеджирование представляет собой «активное» хеджирование, а не «пассивное», поскольку оно направлено не только на устранение и избежание рисков, связанных с конкуренцией между великими державами, но и на устранение источника конфликтов между ними же. Если Южная Корея использует «силу взаимоотношений», которая может быть проявлена посредством активного продвижения мирной дипломатии для установления мира на Корейском полуострове и многостороннего сотрудничества в области безопасности в Северо-Восточной Азии, будут созданы возможности, хоть и небольшие, для расширения сферы действия независимой дипломатической деятельности. В то же время следует удвоить усилия по нормализации межкорейских отношений, продолжению обменов с Северной Кореей и укреплению международного финансового и инвестиционного потенциала, которые являются условиями для расширения автономного пространства внешней политики и политики безопасности Южной Кореи.